ВСТРЕЧА С ЖИЗНЬЮ
Родился Анатолий Степанович 15 ноября 1859 года в Ярославской губернии, где служил в то время его отец- майор русской армии. После отставки отца семья переехала в Тульскую губернию, где приобрела небольшое имение. Здесь, на хуторе Русанове близ Крапивны, на берегах тихой Упы, среди знаменитых тульских засек прошли детские годы Буткевича.
Учился он сначала в Тульской гимназии, потом, с пятого класса, в Орловском реальном училище. В 1880 году поступил в Петровскую земледельческую и лесную академию (ныне Московская сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева), готовился стать лесоводом.
Атмосфера Петровской академии, как и Московского университета, отличалась демократизмом, свободой мысли, «вольным духом», а в бурные 80-е годы в студен-1 ческой среде были особенно сильны идеи революции и народничества. Нелегальные студенческие кружки, сходки, демонстрации носили явно выраженный политический характер. В них принимал участие и студент-второкурсник Анатолий Буткевич. Больше того, он один из организаторов выступления студентов. Пришлось ему столкнуться с конными жандармами, посчитаться с казаками, прибывшими на расправу с «крамольной» молодежью. Буткевича как зачинщика арестовали, бросили в Бутырскую тюрьму, исключили из академии, «по политическому делу» осудили и сослали в Сибирь на пять лет.
Но ссылка в Зауралье, в далекую Тобольскую губернию, куда некогда были сосланы декабристы, не сломила силы его духа. Он занялся литературной деятельностью: писал вольнолюбивые стихи, рассказы, статьи, печатался в сибирских газетах и журналах. Четыре года пробыл юноша в Сибири, опасно заболел там и в тяжелом состоянии был возвращен на родину под надзор полиции. В конце срока как неблагонадежного Буткевича снова арестовали и посадили в тюрьму. К счастью, на этот раз заключение длилось недолго.
После освобождения будущий ученый увлекся философией и идеями своего земляка великого Л. Н. Толстого, близко сошелся с ним. На своем хуторе открыл бесплатную школу для крестьянских детей и учил их грамоте, следуя толстовским педагогическим принципам. Но власти, усмотрев в учителе человека опасного, который может «дурно влиять на детей», запретили ему заниматься педагогической деятельностью.
Искания и толстовская идея опрощения привели молодого Буткевича на юг, где он принял участие в созданной там земледельческой общине. Она просуществовала недолго и распалась. Работал по столярной части в деревнях с товарищами-интеллигентами, тоже ушедшими в народ.
Вернувшись после всех мытарств домой, получил от отца клочок земли, чтобы как-то жить с семьей, занялся крестьянским хозяйством. Но царское правительство продолжало коситься на своенравного Буткевича.
Пчеловодством он занялся в 1894 году. Позже, вспоминая, Анатолий Степанович писал: «Если у меня есть теперь занятие, наполняющее содержанием мою повседневную жизнь и дающее средства к существованию мне и моей семье, то за это мне нужно быть благодарным прежде всего моему покойному отцу».
Отец его, ветеран Крымской кампании, заимел пасеку не для доходов, а для того чтобы в уединении под звон крылатых тружениц иметь возможность забыться, уйти от житейских забот. Пасека была колодная, со всеми работами он справлялся один, только в самое горячее, роевое, время ему помогали домашние. Кто-то познакомил его с идеей разборного улья и возможностью отбирать мед, не закуривая пчел. Вскоре на пасеке появились рамочные ульи самых разных самодельных конструкций, а потом и типовые ульи Дадана.
Анатолий Степанович пчеловодством не интересовался совершенно, склонности к нему не имел и если изредка в чем-то помогал отцу, то только по его просьбе, не вникая в тонкости. Однако отец очень советовал ему заняться пчеловодством, тем более что благодаря ему можно самостоятельно, без наемного труда добывать себе средства к существованию. В самом деле, какая другая отрасль крестьянского хозяйства предоставляет столь реальную возможность быть независимым от других, да к тому же освобождает от работ на целую зиму - занимайся чем пожелаешь. Исходя из таких чисто практических соображений в выборе профессионального занятия, Анатолий Степанович решил остановиться на пчеловодстве.
Давно уже он принял себе за правило: браться за какое-либо дело, только основательно ознакомившись с ним, чтобы не идти вслепую, не делать ошибок и не открывать Америк. Так как избранное поприще было для него новым и совершенно не знакомым, пришлось Анатолию Степановичу засесть за учебники и пособия. И вот что он пишет: «Первым моим учителем по пчеловодству был Бутлеров и книга Лангстрота «Пчела и улей», которая тогда была у нас еще новинкой. Это превосходное руководство, написанное увлекательным языком, я прочел как роман. Оно первое заставило меня заинтересоваться пчеловодством, вызвало сильное желание применить на практике познания, из него вынесенные. Ведь всякое дело только тогда захватывает человека всецело, когда оно дает дело не только рукам, но и голове, и когда я познакомился с пчеловодством теоретически, оно приобрело для меня новый интерес и с этой чисто интеллектуальной стороны».
С каким увлечением начал делать он рамочные ульи! И надо сказать, они ему удавались - ведь столярным мастерством Буткевич владел превосходно. Вскоре все 100 семей были переведены из колод первобытного типа в рамочные ульи собственного изготовления. Разноцветно окрашенные, они красовались на южном склоне неглубокого оврага, совсем рядом с чудесным кленоволиповым лесом.
Но не все пошло так, как задумывалось. Обстоятельства будто испытывали начинающего пчеловода. Опустошающая засуха 1894 года унесла более половины семей. Не успел он оправиться от постигшей его катастрофы, как пришла другая беда - гнилец, а через два года еще и медвяная роса. Такие испытания могли отбить охоту к пчеловодству даже у самого старательного любителя, его же они только закалили. И хотя ему практически пришлось начинать все сначала, он был глубоко убежден, что все эти бедствия устранимы, а их пагубные последствия при рациональном ведении дел можно уменьшить и даже избежать.
По его расчетам, предельная норма пасеки, обеспечивающей доход, на который можно жить вместе с семьей - 200 семей. Примерно такую пасеку он и заимел.. Подыскал для нее более удобное и богатое медоносными растениями место, примерно в трех километрах от старого, вблизи многотравных заливных лугов вдоль Упы и тульских засек - огромного массива вековых лип и других лесных медоносов. И с этого времени не было у него ни одного бездоходного сезона, даже когда годы складывались не всегда благоприятно. В 1908 году от 168 пчелиных семей он получил 6146,5 килограмма центробежного (откаченного из сотов) и 1614,9 килограмма сотового меда. Это был самый высокий показатель за всю историю его пчеловодства.
